Подключение устройств к сервису «Мой Flow» — Opera Touch
Как мне подключить телефон к сервису «Мой Flow»?
При первом запуске Opera Touch и «Мой Flow» запускается процесс подключения. Если вы хотите повторно подключить телефон или создать новое подключение, выполните приведенные ниже шаги.
Для подключения к сервису «Мой Flow» путем сканирования QR-кода:
- В Opera Touch на телефоне коснитесь и коснитесь Settings (Настройки).
- Во вкладке Connection (Подключение) коснитесь Connect to computer (Подключиться к компьютеру).
- Коснитесь Scan QR Code (Сканировать QR-код) (на ваш телефон может поступить запрос на разрешение доступа к камере для Opera Touch).
- В браузере Opera на своем компьютере откройте «Мой Flow» на боковой панели Opera и нажмите Connect Your Phone (Подключить ваш телефон), чтобы открыть QR-код.
- Отсканируйте отображенный QR-код вашим телефоном. Будет выполнено соединение телефона и компьютера.
Если у вас не получается просканировать QR-код, вы можете ввести код соединения вручную для подключения к сервису «Мой Flow».
Для подключения к сервису «Мой Flow» с использованием кода соединения:
- В Opera Touch на телефоне коснитесь и коснитесь Settings (Настройки).
- Во вкладке Connection (Подключение) коснитесь Connect to computer (Подключиться к компьютеру).
- В браузере Opera на своем компьютере откройте «Мой Flow» на боковой панели Opera и нажмите Connect Your Phone (Подключить ваш телефон).
- Под появившимся QR-кодом нажмите Manually enter connection code (Ввести код соединения вручную).
- На телефоне коснитесь Scan QR Code (Сканировать QR-код) (может поступить запрос на разрешение доступа к камере для Opera Touch).
- Коснитесь Type the connection code (Ввести код соединения) и наберите код, полученный в Opera на компьютере.
- Коснитесь кнопки Enter (Ввод). Будет выполнено соединение телефона и компьютера.
Будет выполнено соединение телефона и компьютера.Если вам не удалось подключиться с использованием обоих методов, обновите панель «Мой Flow» в браузере Opera на компьютере, чтобы получить новый QR-код или код соединения.
Как мне отключить телефон от сервиса «Мой Flow»?
Отключив телефон, вы лишитесь доступа к содержимому хранилища «Мой Flow». Содержимое из хранилища «Мой Flow» при этом не удаляется и остается доступным для других подключенных устройств. Все материалы, отправленные с отключаемого телефона, остаются в хранилище «Мой Flow».
Чтобы отключить телефон от сервиса «Мой Flow»:
- Коснитесь и коснитесь Settings (Настройки).
- Во вкладке Connection (Подключение) коснитесь Reset connection (Сброс подключения).
- В окне подтверждения коснитесь Reset (Сброс).
Если вы захотите снова подключить устройство, выполните повторно процесс подключения.
«Когда ты выбираешь оперу, это почти как покупка дома» – Коммерсантъ
24 февраля на исторической сцене Большого театра пройдет премьера новой постановки оперы Вагнера «Лоэнгрин».
Спектакль, который стал еще одной копродукцией Большого и Metropolitan Opera, выпускает канадский режиссер Франсуа Жирар, широкой публике известный в первую очередь своими работами в кино — фильмами «Красная скрипка» (1998) и «Шелк» (2007). Накануне премьеры Франсуа Жирар рассказал Юлии Шагельман о своих взаимоотношениях с вагнеровской оперой.
Режиссер Франсуа Жирар
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
Режиссер Франсуа Жирар
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
— Расскажите о ваших отношениях с музыкой. Очевидно, что это важная для вас тема — в начале карьеры вы сняли фильм о Глене Гульде, и самая известная ваша картина «Красная скрипка» тоже посвящена музыке.
— Назовите хоть одного кинематографиста, который скажет, что музыка для него не важна! Я снимал кино на многих языках: если посчитать, то мои фильмы сняты на 17 языках. Но тот язык, которому я доверяю больше всего и который нахожу самым надежным и самым выразительным,— это музыка.
Она передает эмоции, которые слова не могут передать, ей не нужны субтитры, это самый универсальный и понятный язык.
И я просто люблю музыку — это часть моей жизни. Я не получил никакого музыкального образования, хотя немного играю, но это тот язык, на котором я говорю, который я слышу, который наполняет мою душу.
— А когда вы открыли для себя именно оперу?
— На самом деле, я всегда хотел работать в театре. И мой первый режиссерский опыт, еще лет в 20 с чем-то, был в театре. Но потом пришлось ждать. И когда мне впервые предложили поставить оперу, я сначала подумал, что это будет совсем другая работа по сравнению с фильмами, но очень быстро осознал, что, по сути, постановка оперы очень похожа на кино. Кино ведь и есть порождение оперы. Поэтому в каком-то смысле я двигался в обратном направлении, к истокам.
В XIX веке опера была настоящим развлечением с костюмами, спецэффектами, огромным количеством исполнителей — это в принципе то, чем сейчас является кино.
И когда оно пришло на смену театру в качестве массового развлечения, опера не умерла, но в ней стало больше пространства для экспериментов, что я нахожу очень интересным. Поэтому меня несильно интересует классический итальянский репертуар, меня больше привлекают какие-то специфические, маргинальные вещи и, конечно, Вагнер, который вообще сам по себе и ни на кого не похож.
— Мы знаем много примеров успешной работы кинорежиссеров в оперном театре, но какие тут, на ваш взгляд, есть трудности и подводные камни?
— Главная сложность — это расписание. Если в кино вы готовитесь к съемкам и не знаете, когда они запустятся, то в опере на семь лет вперед расписано, когда состоится премьера. Поэтому в кино расписания очень гибкие, а в опере они высечены в камне, но в процессе ведь всегда случаются какие-то осложнения.
Но в креативном плане кино и театр очень похожи. Я часто работаю с одними и теми же людьми: дизайнерами, художниками, сценаристами и так далее. Наша работа находит разное воплощение на экране или на сцене, но, по сути, все сводится к тому, что вы хотите сказать аудитории, какие идеи донести.
— Вы ставили несколько шоу для Cirque du Soleil, как и другие режиссеры, например Робер Лепаж, которые также работали в том числе в опере. Этот опыт помогает вам в музыкальном театре?
— Я считаю, что очень полезно выходить из своей зоны комфорта. Когда вы только снимаете кино, вы становитесь рабом привычек, попадаете в какую-то колею и смотрите на мир только одним определенным образом. Мне же нравится думать, что я везде аутсайдер. В кино люди считают, что я оперный режиссер, а в опере видят во мне кинематографиста. И это помогает сохранять интерес к тому, что ты делаешь, сохранять любопытство.
И, конечно, то, что я узнал, работая в Cirque du Soleil, оказалось полезным и в театре, даже какие-то чисто технические вещи — например, как взаимодействовать с большим ансамблем. Сейчас, например, передо мной на сцене 200 человек, это очень большая команда. И как донести до каждого, что я от него хочу — у меня есть свои методы, которым я научился именно в цирке.
Конечно, кино — это моя первая любовь, а начинал я вообще с видеоарта.
Но как только ты почувствовал этот адреналин, риск и энергию живого театра, потом от этого очень трудно отказаться. Энергия 200 человек, которые отправляются в пятичасовое путешествие вместе с аудиторией,— это невероятно. Это вызывает зависимость.
Еще одна вещь, которая меня привлекает в театре: здесь я чувствую себя защищенным. В кино ты всегда зависишь от природы, если только не снимаешь полностью в павильоне. Тебе приходится иметь дело с дневным светом, с погодой, ветром, облаками и тому подобное. А сейчас, в Большом, этом невероятном месте, мы, 10–15 человек, сидим в темноте и контролируем все, что происходит на сцене, которой 200 лет. Если мы решим, что все должно быть зеленым — оно будет зеленым, если красным — то красным. Мы строим мир с нуля. И мне в этом комфортно. Я думаю, люди придумали театр, чтобы защититься от бурь, от глупости, безумных политиков… Это место, в котором мы можем собраться и вместе попытаться найти красоту. Наверное, поэтому я так его люблю.
— «Лоэнгрин» — уже четвертая опера Вагнера, с которой вы работаете, после «Летучего голландца», «Зигфрида» и «Парсифаля».
— Это может быть очень длинный ответ — с Вагнером все всегда очень длинно. Но я постараюсь покороче. Когда ты выбираешь оперу, это почти как покупка дома — вот в «Лоэнгрине» я живу уже пять лет, и это не предел. В следующем году буду ставить его в Metropolitan, а еще через 15 лет, может быть, снова здесь или еще где-нибудь. Так что эта музыка будет со мной, возможно, до самой смерти. Поэтому первая причина, по которой я выбираю оперы Вагнера: от его музыки я не устаю. Я пять лет целыми днями слушаю «Лоэнгрина», и у меня все равно мурашки по коже и все равно слезы наворачиваются. Я все еще нахожу в нем глубину и не уверен, что могу сказать это о многих других композиторах. Вот русских композиторов очень люблю: моя первая опера — это был Стравинский, «Царь Эдип». Надеюсь еще поработать с русскими композиторами — они мне очень нравятся тем, что в них нет сиропа, а есть глубина и инаковость.
О Вагнере мы думаем как о композиторе немецкой традиции, но я считаю, что он стоит отдельно. Многие считают, что он подавляет, мы вообще так воспринимаем немецкую культуру. Но ведь когда Вагнер писал «Лоэнгрина», он участвовал в революционных событиях. Ему пришлось бежать, он даже не был на премьере, и прошло 11 лет, прежде чем он увидел свою оперу на сцене. Так что он был аутсайдером в немецком обществе, в интеллектуальных и артистических кругах. Это очень неординарный персонаж, совершенно уникальный, и меня в нем привлекает именно это. Когда я работаю с Вагнером — это совершенной отдельный мир, который я открываю опера за оперой.
— «Лоэнгрин» сюжетно связан с «Парсифалем», которого вы ставили для Metropolitan в 2013 году. Насколько эта связь важна для вашей нынешней постановки?
— Действие «Парсифаля» происходит в волшебном мире, «Лоэнгрина» — в реальном, они очень разные, но между ними есть связь, и это сам Лоэнгрин. Это единственный герой, который совершает путешествие между двумя мирами.
Так что для меня это естественное продолжение, и я мечтаю поставить их вместе: один вечер «Парсифаля» и на следующий «Лоэнгрина». Например, здесь, в Большом театре.
— То, что «Лоэнгрин» сюжетно привязан к определенному месту и эпохе, вас ограничивает как постановщика?
— Да, персонаж, который запускает действие,— это Генрих Птицелов, германский король, который правил в Х веке, и это один из всего двух или трех героев у Вагнера, который существовал на самом деле, а не в легендах и мифах. Но я старался избежать конкретных исторических отсылок, поэтому перенес действие в некое странное неопределенное будущее, и география у нас тоже абстрактная. Это не идет вразрез с текстом, просто я считаю, что эти подробности совершенно не релевантны. У меня были идеи по поводу того, каким должно быть это будущее, но сейчас, когда я смотрю на свою работу, мне нравится в ней ощущение вневременности.
— Ваш Лоэнгрин — кто он? Идеальный рыцарь в сияющих доспехах, или хитрый манипулятор, или поэт не от мира сего?
— С одной стороны, мы прекрасно знаем этого героя, у него есть совершенно конкретная история, описанная у Вольфрама фон Эшенбаха и в других средневековых произведениях.
Это рыцарь Святого Грааля, который пришел из замка Монсальват. С другой — это не какой-то парень в перьях и доспехах, он обычный человек, один из нас, и, как я уже говорил, он становится проводником для зрителя между двумя мирами, фантастическим и реальным.
Для меня важно, что все темы, заложенные в опере, не какие-то отдаленные, это история о нас, о сегодняшнем дне. О потере духовности, о похоти, желаниях, о сексуальности, крови и лжи — это все то, что важно для нас и сегодня.
— Удалось ли вам найти какое-то театральное решение для хора в «Лоэнгрине»?
— Эта опера очень ориентирована на хор, и для меня это квинтэссенция всей постановки. У нас в хоре 130 человек, и их голоса создают такую стену звука, что трудно даже подобрать слова, чтобы описать, как это воздействует на слушателя. Как вы знаете, в «Лоэнгрине» хор — это три разные группы: брабантцы, саксонцы и женщины, и мне кажется, мы нашли очень интересное решение, как это использовать, но мне бы хотелось, чтобы это осталось сюрпризом.
Сначала границы между ними очень четкие, но постепенно они стираются… в общем, приходите и увидите.
Бен Фолдс | The Grand Opera House, Wilmington, DE
«Больше всего на свете я хотел сделать щедрый и полезный альбом, — говорит Бен Фолдс. «Я хочу, чтобы вы закончили эту пластинку тем, чего у вас не было, когда вы начинали».
В самом деле, мастерская новая коллекция Фолдса «Что важнее всего» — это не столько заявление, сколько предложение, открытая рука, протянутая ко всем, кто ранен и сбит с толку миром, который с каждым днем кажется все менее и менее понятным. день. Альбом, записанный в Восточном Нэшвилле с сопродюсером Джо Пизапиа, знаменует собой первый новый студийный релиз Folds за восемь лет, и это смелая, своевременная кинематографическая работа, которая исследует трагическое и абсурдное в равной мере, поскольку она считается с надеждой. и отчаяние, благодарность и утрата, идентичность и перспектива. Песни здесь горько-сладкие, временами веселые, но часто пронизанные тихим чувством тоски и страха: текстовое сообщение остается без ответа; старый одноклассник погружается в темные глубины интернет-заговоров; отношения разваливаются посреди озера.
И все же, взятый в целом, результат — бесспорно радостная запись, которая отказывается поддаваться весу окружающего мира, восторженное напоминание о всей красоте и обещании, скрывающемся у всех на виду, для всех желающих (и достаточно присутствующих) признавать их моменты, как они приходят.
«В этой пластинке собраны целая жизнь мастерства и опыта, — размышляет Фолдс. «В звуковом, лирическом, эмоциональном плане я не думаю, что это альбом, который я мог бы сделать в любой другой момент моей карьеры».
Родившийся и выросший в Северной Каролине, Фолдс впервые прославился в середине 90-х вместе с Беном Фолдсом Файвом (Ben Folds Five), чей едкий жанровый подход к фортепианной поп-музыке помог определить целую эру альтернативного рока. Записав несколько хит-синглов и золотой альбом с группой, Фолдс начал свою сольную карьеру в 2001 году, выпустив серию столь же популярных альбомов, которые прочно утвердили его в качестве одного из самых амбициозных и разносторонних авторов песен своего поколения.
В 2010 году Фолдс вместе со знаменитым писателем Ником Хорнби записал совместный альбом Lonely Avenue; в 2014 году сочинил свой первый фортепианный концерт; в 2015 году записал альбом с классическим ансамблем yMusic; в 2017 году он стал художественным советником Национального симфонического оркестра в Центре Кеннеди, где начал курировать серию перформансов, сочетающих современных артистов с симфонической оркестровкой; в 2019 году, он выпустил свои мемуары-бестселлеры New York Times «Сон о молниеносных жуках»; а в 2021 году он запустил подкаст Lightning Bugs, серию интервью о творчестве и процессе с такими разными гостями, как Джон Батист, Сара Барейлес, Боб Сагет и Рэйн Уилсон. Как будто этого было недостаточно, чтобы занять его, Фолдс также показал себя плодовитым фотографом с галерейными выставками в США и Европе, появлялся на экране в фильмах и на телевидении (последний раз он сыграл самого себя в трех эпизодах популярного сериала Amazon Prime. The Wilds) написал музыку для 25-минутной сценической адаптации оперы Мо Виллема «Златовласка и три динозавра» (премьера которой состоялась в Кеннеди-центре) и входит в советы директоров Arts Action Fund, Nashville Symphony и Planet Word, нового иммерсивный музей в Вашингтоне, округ Колумбия, посвященный восхвалению силы языка.
Ср, 12/12/23
20:00
Разоблачение социального влияния с помощью проекта «Призрак Оперы» | Колледж бизнеса Хаворта
«Вместо того, чтобы быть маркетологами, планирующими логистику кампании цифрового влияния, эта группа студентов должна была стать влиятельным лицом через свои собственные социальные истории», — говорит доктор Скотт Коули, доцент кафедры маркетинга.
Признавая силу влиятельного маркетинга как способа выхода на целевые рынки, сотрудники Miller Auditorium обратились к бизнес-колледжу за помощью в привлечении студентов WMU к посещению недавнего показа «Призрака оперы», самого продолжительного мюзикла на Бродвее. . Эта помощь пришла от доктора Скотта Коули, доцента по маркетингу, и группы опытных студентов, изучающих цифровой маркетинг.
Результат: уникальное сотрудничество между продюсерской компанией и студентами Колледжа бизнеса по цифровому маркетингу Миллера и Хаворта, которые посетили представление открытия, поделившись своим опытом и информацией о шоу в своих историях в социальных сетях.
Их цель состояла в том, чтобы побудить студентов посещать шоу и распространить информацию о скидках Миллера на билеты для студентов, и результаты были впечатляющими.
«Эта кампания была успешной с разных точек зрения, — говорит доктор Скотт Коули, доцент кафедры цифрового маркетинга и электронной коммерции WMU. «Уровень вовлеченности в Instagram и процент завершенных историй были намного выше, чем контрольные показатели, о которых сообщают профессиональные влиятельные лица с аналогичным размером аудитории».
Студенты, изучающие цифровой маркетинг, обратились к тысячам людей с помощью креативного и увлекательного контента и узнали о многочисленных отчетах людей, которые пришли на шоу, увидев один из постов в социальных сетях.
«Учитывая наши деловые результаты, наши знания о стратегии влияния и возможность, которую нам предоставили, испытать такое высококачественное производство, я думаю, что все были здесь победителями», — добавляет Коули.
Точное содержание постов в социальных сетях зависело от студентов, если они творчески соответствовали желаемой аудитории, платформе и посланию кампании и собирали соответствующую аналитику эффективности социальных сетей.
Результаты кампании
постов в Instagram
- Потенциальный охват: 12 529
- Уровень вовлеченности (лайки/комментарии): 14,62%
Истории в Instagram
- Всего зрителей: 4 679
- Средняя скорость завершения истории: 83,96%
Трафик веб-сайта
- Посещений веб-сайта Миллера со студенческих аккаунтов в Instagram: 148
Одной из причин, по которой это партнерство было таким замечательным, является то, что мы нашли способ помочь шоу и Миллеру донести информацию до всех студентов WMU, а также способ для наших студентов-бизнесменов получить уникальный маркетинговый опыт», — говорит Коули.
«Студенты WMU имеют замечательную привилегию — благодаря канцелярии президента — они получают 50% скидку на билеты на большинство наших сезонных мероприятий в Миллере, но многие не знают об этой скидке», — говорит Бетани Готье, юрист директор по маркетингу Miller Auditorium.
«Работа со студентами в продвинутом классе цифрового маркетинга доктора Коули была способом более непосредственно связаться со студентами WMU».
Студенческие влиятельные лица
Пост Тейлора Грэма был опубликован Sweetwater Donuts
Студенты, участвующие в сотрудничестве, говорят, что задание заставило их взглянуть на социальные сети с точки зрения лидеров мнений.
«Самый большой вывод, который я вынес из этого задания, — потенциал влияния социальных сетей», — говорит Брук Вестер, старший специалист по рекламе и продвижению. «Приходя в этот проект, я не был уверен, насколько успешными будут мои одноклассники и я. Тем не менее, мы все добились большого успеха, и это был действительно отличный способ продавать людям».
«Размещение спонсируемого контента на моей странице было чем-то совершенно новым и немного неудобным для меня, — говорит Тейлор Грэм, старший специалист по рекламе и продвижению. «Доктор. Коули вытолкнул нас за пределы нашей зоны комфорта, чтобы помочь нам расти как личностям и профессионалам!»
«Больше всего мне удалось привлечь своих зрителей, — говорит Джеффри Хуанг, старший специалист по цифровому маркетингу и электронной коммерции.
